(Иллюстрация из открытых источников). Весна 1395 года, берег Каспийского моря. Только-только закончилась зима и огромное войско Великого Тимура выстраивалось для торжественного смотра. На солнце сверкали панцири, ветер развевал многочисленные туги, лес поднятых копий искрился, слепя свиту Великого Амира, медленно объезжающего бесконечные шеренги лучших воинов Азии. Громовые крики «Сурун!» сопровождали всадника на белоснежном жеребце. Тимур выступал на Золотую Орду…
Можно только предположить, что Великий говорил своим многочисленным амирам и вождям союзных племен, которых собрал в этот поход. Напомнил о славных победах прошлых лет? О покорении Персии, Ирака и Кавказа, первых разгромах Тохтамыша? Не знаю, не присутствовал. Но по составу, числу войск и тщательности подготовки к этому походу — можно утверждать, что в двери Золотой Орды постучался северный пушной лис. С Тохтамышем, Великим Ханом бывшего улуса Джучи было решено покончить раз и навсегда.
Его маниакальные попытки сокрушить империю Тимура дорого стоили обоим государствам. После очередного разгрома золотоордынец возрождался, как птица Феникс, и становился сильнее. Его войска многочисленнее. А геополитическая обстановка — всё выгоднее. Тимур спешил. Он знал, что Тохтамыш заключил союз с египетским Мамлюком. А турок-осман Баязид I Молниеносный весьма в грубой форме послал Великого Амира по матушке с союзным договором. Мог и сам ударить в спину, так рассуждал Тимур. Вывезти войну с тремя самыми могущественными государствами мира — дело было нереальное. В союз с Тохтамышем еще вступили: эмир Сиваса, правитель Кара-Коюнлу, Джелаириды, правитель Мардина и Туркменский эмир. Каждый сам по себе — немочь бледная, но последняя соломинка, как говорится, может сломает хребет и верблюду. Таким двугорбым Тимур быть отказался. Бить по голове
Тохтамыш глазами современного художника. (Иллюстрация из открытых источников). Придворные хронисты Тимуридов в единственный раз не указали численность армии Великого Тимура. «Никогда ранее со времен Чингиса в этом районе не появлялась столь огромная армия», — заверяет историк Язди. Авангард левого фланга Тимура стоял у подножия гор Эльбурса, а правый фланг — на берегах Каспийского моря. Ну не знаю. Поздние летописи указывают и 200 и 300 тысяч. И 500. Но, склонен думать — тысяч сто (с большим авансом). После победы над Тохтамышем Тимур отпустил часть армии и союзников обратно по домам. А сам из похода вернулся, чтобы сразу,
Сколько собрал татарев Тохтымыш — вообще тайна за семью печатями. Но много больше Тимура. Скорее всего, речь идет о полуторном перевесе. Разношерстных, собранных по всей Золотой Орде и вассалам. Шипящих друг на друга за прошлые обиды, без боевого слаживания, с оружием куда хуже самаркандской экипировки. Но с небывалым осознанием того, что защищают жизнь своих семей, кочевий, городов. Слишком недвусмысленное направление удара выбрал Тимур. Последнему пастуху было понятно — если Великий пробьется через Дербентские ворота и горы Чечни… Всё, пишите письма. Что такое равнинная война с армией лучших наёмников Азии — золотоордынцы прочувствовали на своей шкуре в Сибири, на речке Кочуре. Повторять пройденный материал не хотели. Поэтому бой дали на своих условиях, в теснинах реки Терек, где Тимур не мог развернуть свой авторский боевой порядок. И почти ведь получилось у паршивцев!
Преимущество было у Тохтамыша, который удерживал северный берег Терека, перекрыв единственный имеющийся брод завалами, засеками, степными вагенбургами из сцепленных повозок. Охранял эту переправу лично, с отборными войсками, покуда бестолковые ордынские беки и ханы собирались за его спиной, у речки Курай. Но Тимур есть Тимур, гениальный маневр избавил самаркандцев от кровавого штурма круч Терека. Испанский посол Клавихо так это описывает:
«Тамурбек [от места переправы] двинулся с войском вверх по реке, а император Тарталии со своим войском [также] продвинулся другим берегом реки; а шли они так: один по одной стороне, другой — по другой, и как Тамурбек останавливал свое войско, тотчас останавливался Тотамих на другой стороне [реки]. Таким образом они двигались три дня, и ни один не перегнал другого. На третью ночь Тамурбек приказал в войске, чтобы женщины надели шлемы [и стали похожи] на мужчин, а всем мужчинам велел скакать как можно скорее [обратно] и каждому взять двух лошадей, на одной ехать [самому], а другую вести на поводу. Оставив свой стан [на месте], то есть женщин, похожих на мужчин, пленников и рабов с ними, сам [Тамурбек] вернулся назад к переправе; и все пройденное за три дня расстояние он преодолел за одну ночь и переправился через реку».Благодаря маневру и хитрости, войско Тимура (за день) перескочило через Терек и снова оказалось в трудной ситуации. Наступила темнота и Тохтамыш попытался устроить ночную атаку. Получилось только отчасти. Укрепленный лагерь Тимура устоял, панике самаркандцы не поддались, но сбежал один из временных союзников Тимура, некто Кунче-оглан.
(Иллюстрация из открытых источников). А вот утром, 14 апреля 1395 года… Тимур вряд ли представлял, что через несколько часов ему назначено свидание с аллахом. Или в кого он там верил. И только чудо позволило избежать встречи с небесными силами. Битва на Тереке — уникальное и масштабное сражение. Длилось три дня, площадь поля боя — под сотню квадратных километров. Пропустив Тимура на равнину, Тохтамыш потерял все свои преимущества борьбы «от обороны». И он сам, и его военные советники прекрасно осознавали, в борьбе на равнине самаркандцы их превосходят за счет тактики, лучшей пехоты, экипировки и управляемости. Поэтому, постановили решить вопрос кардинально. Обезглавить войско захватчиков, любой ценой порешить Тимура. Этим они и занялись сразу, только началось сражение. Не буду в этой статье подробно разбирать эту битву, позже отпишемся. Главное — план Тохтамыша сработал на все 99 процентов. Сложным маневром лучшие части золотоордынцев ворвались в порядки личной охраны Тимура. Его знамя было окружено, жизнь оказалась в смертельной опасности. Великому Амиру пришлось лично вступить в схватку.
«…прямо перед ним (Тимуром) прорвало центр войска, и он оказался в толпе заворотивших коней позорно бегущих гулямов. С рыком, похожим на рычание барса, Тимур ринул вперед, через и сквозь, и вот уже перед ним и перед его немногочисленною дружиной оскаленные конские морды, ножевые глаза, сабельный блеск и победный клич (сурен), режущий уши. Тимур горбит широкие плечи, вырывает дорогую хорезмийскую саблю из ножен. Чешуя его панциря и отделанный золотом, украшенный большим рубином шелом зловеще сверкают на солнце. У него ломается копье, падает смертельно раненный конь, и Тимур чудом успевает вырвать увечную ногу из стремени и вскочить на ноги. Он отбивается саблей. Его, кажется, узнали враги, облепили со всех сторон. Он отбивается рыча, взяв оружие в левую руку, чуя тупые тычки вражеских копий о пластинчатую броню. Его нукеры падают один за другим. Кто-то, кажется, бежал (не забыть наказать после боя!). Он остается один и продолжает драться. У него в глазах — вонючая яма, где приходилось сидеть, ожидая казни, эмиры Хусейна, бегущие от монгольской конницы непобедимых когда-то джетэ, его тяжкая молодость, которую он им не отдаст ни за что! Сейчас решается его судьба, судьба всех его многолетних усилий, судьба его веры в себя и свою звезду…»Описание не свидетеля битвы, а более поздний хвалебный панегирик, но… Впечатляет, не правда? После этого явно смертельного эпизода — Тимуру не полегчало, отнюдь. Свидетель сухо сообщает, что «он израсходовал все стрелы, сломал короткое копье и отбивался саблей». На выручку к нему стали пробиваться небольшие отряды гулямов, они и спасли Великого от неминуемой гибели. 50 воинов притащили телеги и сцепили их. За ними и укрылся Тимур.
Свалка вокруг знамени Великого Тимура. (Иллюстрация из открытых источников). Для защиты Тимура подходили отряд за отрядом, вокруг импровизированного вагенбурга из телег бушевал кровопролитный бой. Численность выручавших Тимура пополнилась еще отрядами нескольких эмиров. Вроде бы самое время отступить, выйти из-под удара и продолжить управление всей битвой. Но Тимур… остался там. На мой взгляд, он принял одно очень рискованное, но верное решение. Стянул к своему знамени все элитные части золотоордынцев. Вскоре подоспел его внук Мухаммед-Султан с шестью сильными «кошунами» и амир Устуй из резерва, прикрывший тыл. Подоспела пехота со своими большими осадными щитами и тяжелыми луками. Связь с остальным войском была восстановлена, но Тимур не тронулся с места.
(Иллюстрация из открытых источников). А Тохтамыш продолжал посылать волну за волной отборной конницы к кольцу вражеской обороны, в центре которого возвышался Великий Амир, раздавая приказы. Личный бой Тимура продолжился, а с ним — избиение лучших из лучших кипчаков. Длилась эта мясорубка до вечера… Степняки, «мастера засад» и фланговых обходов — сами попали в засаду самаркандцев на левом крыле битвы, а центр армии Тимура прижал правый фланг Тохтамыша к «опорному пункту» Великого Амира и хорошенько его проредил. Вот так талантливые люди способны превратить поражение — в победу. Личное презрение смерти — в поднятие духа для своих. И устрашение других. Что потом и произошло…https://zen.yandex.ru/media/id/5ef8896c0d13dd78e21972de/velikii-timur-na-volosok-ot-gibeli-on-izrashodoval-vse-strely-i-slomal-kope-5f099566d0a9de16b0e8c6d0 Что означали «минареты из черепов» Великого Тимура? Трезвая версия
Картина В.В. Верещагина «Апофеоз войны» (Иллюстрация из открытых источников).
Всем прекрасно знакомая картина. Даже полный долдон в гуманитарных науках с видом знатока причмокнет, глядя: «О, узнаю — рука Тамерлана! Ураганил мужчина с размахом, суровый воин имхо!». Впечатлительные барышни поморщат носик: «Фу, какой садист и варвар этот ваш Тамерлан». Но обязательно имя назовут. Потому как из всего, что Великий сделал за свою жизнь, в массовом сознании осталось только вот это. Ну и регулярные упражнения его армии в сожжении, разгроме, полном уничтожении популяции мирного человечества и мест его проживания (городов и государств).
К теме, насколько Тимур всё сжег и разрушил до погребов, — напишу позже, очень уж интересные мифы всплывают. А вот про инсталляции на свежем воздухе из человеческих голов — можно и сразу. Эти сооружения по-разному назывались современниками Тимура: «башни», «дорожные знаки», «межевые столбы», «туры», «курганы» и «минареты». Есть настолько ярые приверженцы мудрости, милосердия и божественности души Великого Амира, что с пеной у рта доказывают: ничего подобного не было. Черный пиар и пропаганда недругов. Увы, дорогие узбеки и казахи… Но это правда. Как правда и то, что деяния Тимура изрядно измазали нечистотами, фантастически преувеличивая размеры его жестокости.
«Минареты» Тимур строил. И сыновья с внуками его — тоже. Возводили эти неприятные и жутковатые архитектурные формы регулярно. Из голов убитых в сражении воинов. И когда имело место всеобщее избиение гражданского населения, посмевшего устроить бунт. Или нарушившие условия капитуляции.
Как всё происходило. Как и всё у Тимура — организованно и строго по уставу. Резня в хорасанском Исфахане — наиболее подробно описана источниками. И иллюстрирует образ действий Великого эмира в других местах. Где он действовал явно «по старым чертежам». Отдав свой страшный приказ, Тимур прежде всего изолировал улицы и кварталы, которые намеревался пощадить. После назначались войска, которым суждено было стать сворой убийц. Перед каждым отрядом ставилась конкретная задача, а именно количество мужских голов, которое надлежало представить товачам (адъютантам Великого). Подкупить их было невозможно, обмануть — чревато. За попытку подбросить в кучу женские головы (их даже гримировали под мужские особо хитрозадые каратели) — следовало жестокое наказание.
(Иллюстрация из открытых источников). По сигналу труб воины приступали к убийству, действуя методично и безжалостно. Некоторые, не желавшие участвовать в бойне лично, покупали головы у своих товарищей по цене, которая падала по мере продолжения резни. Иногда начиналось с десяти динаров за голову, а к вечеру можно было купить уже две, за пол-динара. Как отряд «выполнял норму» — тут же уводился на отдых, «перевыполнение плана и стахановщина» в этом вопросе не приветствовалась. Уже другие отряды получали этот жутковатый «строительный материал» и становились каменщиками, выкладывая «пирамиды» и «минареты».
С чего всё началось. Будете удивлены, но начал эту жутковатую историю с «минаретами» вовсе не Тимур. А его третий сын Мираншах, будущий владетель Хорасана. Вообще-то, подобные «строительства» малых архитектурных форм в Улусе Чагатая — ранее не были распространены, пока там главенствовала Яса Чингисхана. Монголы могли иногда сложить в степи курганчик из живых связанных пленников. Могли «живой» (опять же) постаментик для пира смастерить (так поступили с пленными русскими после битвы на Калке). Но чаще всего просто бросали мертвые тела на прокорм зверью. Своих убитых и умерших тоже, кстати. Если род или племя исповедовали махровый зороастризм по Авесте. Земле предавались только знатные воины и аристократия.
Живой помост из пленных русских воинов после битвы на Калке (Иллюстрация из открытых источников). Хотя Чингисхан, чтобы персидское население яснее понимало политику партии, устраивал им поножовщину в понятном им ключе. В 1241 году приказал темнику Алджигидею привести в чувство взбунтовавшийся Герат. Приказ, как зафиксировал летописец Сайфи, звучал так:
«Смерть должна взять верх над жизнью. Ты должен рубить человеческие головы. Ты должен уничтожить всё население Герата».Алджигидей смог выполнить приказ только через неделю после взятия города. Рубил головы. Потом ушел, но выслал отряд конников, чтобы удостовериться, что приказ Чингисхана был выполнен в точности. Те нашли на развалинах еще две тысячи уцелевших жителей. Их головы тоже легли в «пирамиды смерти».
Так вот, с чего всё началось. Когда Великий был еще сопливым пацаном, «башни» и «минареты» из голов убитых людей стали появляться в землях персидской провинции Фарс и горных районах современного юго-западного Афганистана. Во всяком случае, они упоминаются уже в 1340 году, когда гератский малик приказал построить их штук двадцать рядом с могилой шестого муджаддида (обновителя веры) Фахраддина Рази из черепов кочевников, беспокоивших своими набегами земли южнее Окса. Спустя двенадцать лет, в 1352 году, его примеру последовали шахи Музаффариды. И понеслось. Очень скоро такими жуткими «строительными навыками» овладели народы Ближнего Востока. Даже тюрки, в частности турки-Османы.
(Иллюстрация из открытых источников). Не знать этой практики Тимур и его ближники — не могли. И применили ее в 1383 году, в землях близ Герата (город сдался мирно, побоища не было). Чтобы ответить хорасанцам на понятном им «языке». Инициатором явился упомянутый выше Мираншах. Дальше — больше. Прием (видимо) оказался настолько действенным, что Великий Амир стал, на мой взгляд, даже им злоупотреблять, воздвигая «минареты» из черепов близ таких метрополий, как Исфаган, Тус, Дели, Алеппо, Багдад и прочих, а также у входов в городки и деревни, под стенами замков и в землях кочевых племен.
Некоторые сооружения были невелики. Другие — обладали размерами монументальными, имея несколько метров в диаметре и достигая высоты, «превосходящей вышину самых грандиозных строений». По подсчетам свидетеля-историка Хафизи Абру, в Исфахане таковых было сооружено сорок пять штук, из одной-двух тысяч голов в каждой. В Багдаде он насчитал больше: сто двадцать, но меньших размеров, включавших в себя «всего-то» по семьсот пятьдесят черепов. Но в итоге и это давало ужасающую цифру — девяносто тысяч голов… Фантастика конечно, но кто я такой, чтобы оспаривать свидетеля...
Откуда это пошло. Сооружение этих зловещих памятников не проистекало из традиций монголов. Хотя со времен скифов (ираноязычные племена) и гуннов (тюрко-монголы) весьма живой интерес к черепам был тысячекратно подтвержден историками и археологами. Они любили их дарить, коллекционировать, после надлежащей обработки использовать как сосуд для питья. И… складировать в чистом поле. Вот что пишет о скифской традиции Геродот:
«Военные обычаи скифов следующие. Когда скиф убивает первого врага, он пьет его кровь. Головы всех убитых им в бою скифский воин приносит царю. Ведь только принесший голову врага получает свою долю добычи, а иначе — нет».Поскольку для ритуальных чаш скифы использовали только черепа вражеской аристократии и знаменитых воинов, а признаком собственной доблести считались «полотенца и плащи» из кожи голов, то можно представить, какие «курганы» они возводили после битв. И не только они одни. Потомки скифов, вплоть до XIX века (Кавказ и Афганистан) не прочь были отрезать головы своих врагов. Большей частью для создания «праздничных сервизов», оправленных в золото, серебро и металл… Но и массовые «курганчики» возводили регулярно массагеты, сарматы, саки, аланы, печенеги и т.д.
Печенежский хан Куря с чашей из черепа киевского князя Святослава (Иллюстрация из открытых источников). Что это означало. Многочисленные историки считают, будто бы «минареты», сложенные из черепов, были публичными трофеями, знаками побед. Или предупреждением смутьянам и бунтовщикам. Вполне жизнеспособная версия, но как быть с другой практикой — тоже встречающейся до и после Тимура? Когда «башни» складывались из… черепов животных. Например, основатель сефевидской династии, шах Исмаил, соорудил таких множество в XVI веке. До сих пор многие сохранились на Среднем Востоке. Так предупреждал фауну …о чем? Не бунтовать? Или победы над КРС отмечали таким макаром? Думается мне, вопрос «минаретов из голов» чуть глубже, чем банальная символика побед и устрашение.
Религиозной трактовки требуют два, имеющих общую точку соприкосновения культурных факта. Первый — начиная с доисторических времен в традиционных цивилизациях персов-иранцев и тюрко-монголов Центральной Азии, люди трепетно относятся к такой совершенной кости, как череп. Ему до сих пор поклоняются ламаисты. Второй факт — накопление одинаковых предметов увеличивает сакральную мощь одного такого предмета. Лес и роща достойны большего уважения, чем одиночное дерево. Чем больше по размеру «скопления вод» (озера, болота, реки), тем священнее они. И важнее одной капли воды или банальной лужи. Знакомо? Ага, за десятки тысяч миль от степей Азии тем же грешили и друиды. И викинги. И многие прочие галлы.
Думается мне, «минареты черепов» с высокохудожественным методом их возведения — некий полу-языческий ритуал, имеющий глубокие культурные корни. Как «скопления вод и деревьев». Только тут накапливаются более священные предметы — черепа. Жути на бунтовщиков можно нагнать тысячью других способов, а не корячиться с сложными инсталляциями… Вот такая трезвая версия. https://zen.yandex.ru/media/id/5ef8896c0d13dd78e21972de/chto-oznachali-minarety-iz-cherepov-velikogo-timura-trezvaia-versiia-5f117e99a73a82688216bee6